Женщины в меньшинстве даже на кухне: 61 % поваров – парни. Столько же их и в массажных кабинетах. Но если среди 50 самых популярных профессий не оказалось ни одной на 100 % мужской, то на 100 % женская профессия все-таки есть – секретарь-делопроизводитель.
Второй пилот пассажирского лайнера компании «Аэрофлот», 23 года
Я выросла на аэродроме. Мама рассказывает, как ходила с коляской провожать папу на работу, и оглушительный звук взлетающего МИГ-25 меня совсем не пугал. Когда я училась в школе, отец упомянул, что в переговорах между другими самолетами слышал женские голоса. Так я поняла: моя мечта стать пилотом может сбыться! Подала документы в Национальный авиационный университет в Киеве. Во время медкомиссии врач оторвался на пару секунд от документов, пристально посмотрел и сказал: «Лучше бы в модели шла!» Но кандидатуру мою одобрил.
Я оказалась единственной девушкой на курсе. Обычно думают, что это очень здорово, но я не замечала особого внимания со стороны ребят. У нас сложились дружеские отношения, и ближе к выпускному я вообще стала для них «своим парнем». Да и сейчас никакого особого трепета передо мной мужчины не испытывают. Конечно, улыбаются при встрече, но только потому, что приятно видеть новое лицо, а люди в возрасте рады наблюдать смену поколений. Общение со всеми — исключительно в рабочих рамках: мужчины и женщины остаются на земле, в воздухе мы — коллеги. Требования ко мне предъявляются такие же, как к любому рядовому пилоту-мужчине, я не чувствую ни поблажек, ни предвзятого отношения. Я и сама к себе очень критична. Мечтаю стать таким профессионалом, чтобы со мной никто не боялся летать.Основная задача пилота — просчитывать все заранее, «лететь впереди самолета». Вот этот процесс для меня и есть настоящая романтика, покруче всяких бабочек в животе. Никаких женских качеств здесь проявлять не нужно, да и опасно это: интуиция может ошибаться. Самое сложное — ночные рейсы, из-за них нарушается режим. Только соберешься в парикмахерскую, а за окном, оказывается, вечер воскресенья. А выглядеть всегда надо безупречно.
Отрабатываю на тренажере сложные ситуации и, бывает, стрессую, злюсь на себя, говорю: «Соберись, тряпка!» А когда наконец все делаю правильно, испытываю неземное удовольствие!
Коллеги хотя и не проявляют интереса в открытую, но детали подмечают: «О, французский маникюр?» В первые рейсы я красила глаза, но потом заметила, что тушь осыпается — очень сухой воздух. Иногда после полета вижу светлые пятна над коленями — это я локтями касалась форменных брюк, и кожа отшелушилась. Но все это мелочи, с которыми можно мириться, если очень любишь небо.Инна Романова
Второй штурман речного теплохода «Москва-65», 25 лет
В Академии водного транспорта я училась на логиста, а мои друзья работали на теплоходах. Они брали меня с собой в плавание, давали постоять у штурвала. Меня это увлекло посильнее организации перевозок, и я решила получить второе высшее по специальности «судовождение». Работу после Академии найти было непросто: во многих компаниях до сих пор считают, что девушка не может хорошо управлять кораблем. Ходила по теплоходам и общалась со штурманами, но везде получала отказ. Так бы и осталась за бортом, если бы не воля случая. Во время собеседования в гости к коллегам зашел капитан судна «Москва-65». Он услышал разговор, увидел мою заинтересованность и предложил пройти стажировку у него. Первое время пришлось доказывать, что в работе я ничем не хуже мужчины. То, что девушка не должна находиться на корабле и не может быть хорошим судоводом, — чистейшие предрассудки. Многие мои подруги водят теплоходы успешно, без аварий, а это самое главное. В управлении судном нет ничего сложного, главное, чтобы голова работала. Перед рейсом я готовлю машинное отделение: проверяю уровень жидкостей, осматриваю системы. Стою за манипулятором — на нашем корабле он заменяет штурвал. Сначала волновалась, но сейчас нервничаю редко, только при интенсивном движении или на подходе к причалу. За годы работы дослужилась до второго человека после капитана. Так привыкла командовать, что иногда даже с посторонними людьми разговариваю в приказном тоне. Муж привык, он сам судоводитель: мы познакомились на курсах повышения квалификации речников. Он водит грузовые суда и уходит в плавание на три дня, а шесть дней отдыхает. У нас в пассажирском флоте только три выходных, но зато здесь интереснее, чем в транзитном. Каждый день встречаешь новых людей, не зацикливаешься на своей команде, потому и конфликты случаются реже.
Характер у меня сильный от природы, а последний сезон навигации закалил его еще сильнее — судов на Москва-реке все больше, и соблюдать все правила сложнее, а судоходная инспекция терпимее не становится. Возникают сложные ситуации, иногда приходится понервничать. Поддерживает команда, мы как одна семья. Перед выходом из затона и вечером после рейса обязательно пьем вместе чай — это традиция. Когда я только пришла, ощущала повышенное внимание со стороны мужчин. Теперь все привыкли, но я все равно не забываю о том, что должна выглядеть женственно. Каждое утро тщательно крашусь, готовлю на судне обед. Стараюсь, чтобы капитан всегда был сыт и доволен.
То, что девушка не может управлять теплоходом успешно и без аварий, — чистейший предрассудок. Все дело в таланте, его иногда нет даже у очень сильных и умных мужчин.
Он, в свою очередь, по-отечески меня опекает: балует, конфеты приносит, даже духи иногда дарит, хотя вообще человек строгий и щепетильный. Если провинишься — без возражений идешь мыть палубу. Мечтаю сама стать капитаном, но хочу управлять судном побольше, чем наш теплоход. В моей компании это возможно, нужен только стаж, а он у меня будет в конце этого судоходного сезона. Так что не успеет сойти профессиональный загар выше локтей, как моя мечта, надеюсь, исполнится.Евгения Клопова
Старший следователь 3-го отдела следственной части управления СЗАО Москвы, 29 лет
Никогда не мечтала ловить преступников, просто во время стажировки на юрфаке дали расследовать настоящее дело — и затянуло. В управлении я работаю со случаями разбоя. С убийствами связываться не стала, слишком тяжело. В кино не показывают расчлененные тела, аккуратно сложенные фрагментами в ванной, а в жизни и не такое увидишь. Сериалы вообще романтизируют нашу работу. Там ведь как: задержали человека, а с утра уголовное дело уже в суде. В реальности на каждое действие нужно в разы больше времени. Один допрос может занять полдня, а если человек настроен негативно, потом 20 минут приходишь в себя. Стараюсь не принимать оскорбления близко к сердцу, спрашиваю: «Кто стоял над тобой с пистолетом, когда ты совершал преступление?», это отрезвляет. Да и поводов для того, чтобы мне хамили, не даю: отношусь ко всем по‑человечески. Правда, теперь даже в жизни меньше доверяю людям, вижу в них больше плохого, моментально считываю обман. Работа в органах убивает иллюзию легкости. Трудно быть наивной девочкой-припевочкой, когда знаешь, как мало вокруг по‑настоящему чистых, бескорыстных людей и как опасно ходить по улицам. Хотя временами у меня проскакивает типично женское «Ах!», и грозная я только в кабинете. Новые знакомые часто не верят, что работаю следователем. Приходится удостоверение показывать.
Профессия очень дисциплинирует. Что бы у тебя ни происходило в жизни, ровно в девять ты должен быть на месте. Сначала было тяжело, но когда много лет подряд делаешь это постоянно, утрений подъем доходит до автоматизма. Иногда встаю, ставлю чайник, иду в душ, а потом вдруг осознаю: сегодня воскресенье, чего я подорвалась?
Никогда не понимала, как ради чужого имущества можно убить 15 лет собственной жизни. Она настолько удивительна и бесценна, что иногда один день мучительно жаль потратить даром.
Муж относится спокойно, понимает, что работа есть работа, хотя сам из другой сферы. Да и я думаю, что для женщины это даже полезно — выкладываться так, чтобы дома не оставалось сил на скандалы. Единственный минус такого темпа — никотиновая зависимость. Бывает, перекур — единственный шанс оторваться от кипы бумаг и пообщаться с коллегами. Они всегда поддержат и даже защитят в случае чего, так что по улицам ходить мне не страшно.Наталия Чуракова
Хирург, онколог-маммолог в «Европейской клинике», 29 лет
В семье только я врач. Родители занимаются строительством, брат — экономист, а мне оказались ближе естественные науки. В старших классах увлеклась химией и биологией и решила поступать на медицинский. Хирургию выбрала потому, что с детства любила работать руками: плела подружкам косички, папе массаж делала, на фортепиано играла.
Когда в институте начались занятия по онкологии, я влюбилась в предмет! Никакого очарования в теме, конечно, нет. Рак — это очень страшно, но мне захотелось приложить усилия, сделать женщину не только здоровой, но и сохранить красоту. Всегда стремлюсь удалить опухоль так, чтобы было эстетично.
Иногда пациент приходит с навязанным мнением «Все врачи — воры и убийцы». Оно ничем не обосновано, поэтому лично мне не обидно. Я стараюсь сделать все, чтобы человек покинул кабинет с совершенно другим настроем. Когда вижу искорку надежды в глазах — это кайф, чувствую, что приношу пользу. Еще очень трогает, когда больной окружен множеством родных и друзей, они постоянно тебя дергают: «Сделайте хоть что-нибудь!» Все это развивает ответственность: нельзя на полпути взять назад свое обещание, развести руками, мол, простите, не вышло. То, что женщины не становятся хирургами, - такой же миф, как предубеждение «Девушка может быть либо красивой, либо умной». Все мои учителя — мужчины, но я никогда себя с ними не сравнивала, а только набиралась у них опыта и мудрости.
Очень тяжело говорить правду в глаза пациенту, хотя приходится это делать каждый день. Пугать не хочется, зачем лишний стресс? Заменяю страшное слово на другое, говорю больше не о факте болезни, а о перспективах, напоминаю, что все лечится: вон сколько примеров знаменитых людей! Болеют все — и богатые и бедные. Стараюсь ко всем относиться ровно, не пропускать через себя, не думать о том, что такое может произойти со мной. Если проецировать, просыпается жалость к себе. Ни к чему это. Работу оставляю на работе, отпускаю ситуацию, приходя домой.
Очень трогает, когда пациент окружен родными и друзьями и они все тебя дергают: «Сделайте что-нибудь!» Понимаешь, что так заботятся только об удивительных людях.
Случается, правда, беспокоюсь из-за какой-нибудь пациентки или волнуюсь накануне сложной операции. Тогда весь вечер штудирую литературу, советуюсь с мужем — он тоже хирург-онколог, познакомились в ординатуре. Вместе рисуем графики, разрезы, обсуждаем подходы к опухоли. Издержки профессии — маникюр и макияж допускается по минимуму, никаких сережек и бижутерии, волосы убраны. Но, бывает, ассистирую в других отделениях, и мужчины-пациенты непременно говорят мнекомплименты.
Любовь Бычкова
Полицейский-кавалерист 1-го оперативного полка полиции Москвы, 41 год
Конным спортом я занималась с детства, даже мечтала выиграть Олимпиаду. Когда пришло время выбирать профессию, совместить стабильность с любовью к лошадям оказалось важнее. За 21 год работы полицейским-кавалеристом я добилась многого, хотя в совершенстве овладеть искусством верховой езды, конечно, невозможно. Большую часть пути прошла с конем по кличке Алфавит. У него был сложный характер, но я объезжала его сама, а когда он вышел на пенсию, выкупила. Теперь живет в Подмосковье, гуляет по полю и щиплет травку — заслужил за 14 лет.
Из-за профессии я более требовательна к людям, выработала командирский голос. Муж тоже полицейский, поэтому сыновья растут мужчинами. Занимаются кикбоксингом, а на конюшню только заглядывают. Работа научила меня чаще проявлять сочувствие и чуткость. Когда много общаешься с людьми, понимаешь, что иногда они совершают дурные вещи вовсе не по злому умыслу, а по глупости. Во время патрулирования лесопарковых зон всех подчиненных прошу обращать внимание на отдыхающую молодежь. Если в компании собралось десять ребят, а с ними две девчонки, мимо них обязательно стоит проехать еще раз — часа через два. При таких вводных можно ждать чего угодно.
Женщина на лошади — это всегда очень грациозно и красиво, особенно если на ней хорошо сшитая форма. Но все по‑разному реагируют на конных полицейских. Мамы с детьми — самые дружелюбные. Мужчины пытаются заигрывать и побаиваются грубить.
Общение с лошадьми — лучшее лекарство от усталости. С детства помню: приходишь на конюшню, и будто иголочками изнутри колет от восторга. Каждый день на работе — как праздник.
Есть люди, которые не воспринимают животных в принципе: лошадь их раздражает самим фактом существования. Правда, проблем при задержании обычно не возникает. Ясно, что с конем шутки плохи.
В основном у нас работают мужчины, но девушек с каждым годом становится больше. Все — настоящие фанаты лошадей. Еще с детства помню это чувство — заходишь в конюшню и будто иголочками изнутри колет. Со временем волнение улеглось, но после отпуска стоит только вдохнуть запах лошадей, как накатывает вновь. Это помогает, когда сильно устаешь. Мы целый день проводим в седле, и из-за этого болят спина и ноги. Но то, что они становятся как буква «О», — сказки. Верховая езда фигуре только на пользу.
Спасатель-водолаз поисково-спасательной станции «Строгино» МЧС России, 40 лет
Желание оберегать других людей я чувствовала всегда. Когда мне было 9 лет, прямо у меня на руках умерла мама. Наверное, это на всю жизнь заложило стремление защищать и помогать. Путь к работе спасателя-водолаза оказался длинным и извилистым. После школы я выучилась на педагога, но строгого учителя из меня не вышло — слишком люблю детей, на уроках был сплошной балдеж. Поступила на юрфак и за три года дослужилась до должности адвоката, но и эта деятельность оказалась далека от идеала, который я рисовала по книгам. Потом оказалась в судоходной компании дяди и занялась логистикой грузов. В офисе было скучно, моя неуемная энергия постоянно требовала выхода. Он нашелся в школе каскадеров — уж там было где развернуться! Мы учились стрельбе, прыжкам с высоты, борьбе под водой, конным видам спорта, но я решила cделать ставку на парашютный спорт и альпинизм — это даже интереснее, чем подводное плавание. Скалолазание преподавали ребята из МЧС. Мы так подружились, что скоро меня стали звать волонтером на задания. Родственники не понимали, почему мне важно сорваться в два часа ночи по звонку, чтобы ехать искать бабушку в лесу, но у меня никак не находилось времени и моральных сил это объяснять. Нужные слова пришли, пока я год лежала в постели после неудачного прыжка с парашютом. Размышляя о жизни, осознала: только я вправе решать, как ею распорядиться. В конце концов дядя с тетей приняли мой выбор. Гораздо сложнее оказалось убедить МЧС в том, что я буду хорошим спасателем. У меня на это ушло три года. Считается, что спасение людей — не женское дело в принципе. Работа особой сложности не совместима с материнством, правда. О детях я пока только думаю: здоровье позволяет еще пару лет посвятить только любимому делу.
Первое время работала на станции у Крымского моста, вылавливала из воды пьяных, самоубийц и экстремалов. В день ВДВ можно даже не швартовать катер: десантники берутся за руки и всей гурьбой, по 15 человек, прыгают в реку. Сейчас в Строгино патрулирую пляжи. Купаться там нельзя, но люди не воспринимают запреты как предупреждение об опасности.
Осознаю, что смогла продлить жизнь, и испытываю благоговейный трепет. Но понимаю: я лишь инструмент в руках провидения, мне повезло оказаться в нужном месте вовремя.
Сложно подобрать ключ к сердцу, достучаться до нарушителя. Когда понимаю, что мне удалось продлить чью-то жизнь, испытываю чуть ли не благоговейный трепет. Но в божественность не скатываюсь: понимаю, что мне просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время.Профессия накладывает своеобразный отпечаток. На отдыхе в Египте не могу расслабиться, и два раза оказывалось, что не напрасно. Физические нагрузки у нас не слишком большие: от переохлаждения спасают спецкостюмы, а ребята из команды всегда помогут донести кислородный баллон. Знают, что я выручу в чем-то другом, например, в общении с людьми. Сейчас хочу получить диплом капитана и сертификат спасателя на гидроцикле — это еще одно хобби, достойное стать специальностью. Мне вообще очень повезло в жизни. В поисках счастья люди тратят кучу денег и времени, а я просто нашла свое призвание.
Источник: cosmo.ru
Женщины в мужских профессиях / ©Youtube
